ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Многообразное по своим проявлениям декоративно-прикладное искусство карачаевцев и балкарцев воспринимается довольно цельным и самобытным. Разнородные его пласты в условиях изоляции горных ущелий переработаны народными традициями на единой национальной основе.
     Не только этнические традиции, социальные условия и культурные связи, но и природно-климатические условия оказали сильное влияние на формирование особенностей народной архитектуры Карачая и Балкарии. Ее строительные принципы развивались в общекавказской художественной среде. Так, продиктованные особенностями горного рельефа, складывались типично кавказские потеррасные поселения, врезавшиеся в горные склоны. И, несмотря на низкий уровень строительной техники, в народной архитектуре сложился довольно выразительный тип жилища, сохраняющий в своих могучих конструкциях образные связи с патриархальными устоями. В формах дома все было строго рассчитано - в кладке стен с их естествен- ной фактурой материала, в массивных опорах и обнаженной системе перекрытий. Следствием экономических сдвигов и расслоения общества явился переход от патриархального дома к жилым ячейкам для молодых семей. Появились более совершенные типы очагов, разнообразная мебель. Совокупность вещей крестьянского интерьера, рассматриваемых нами как изделия народных ремесел, дает наиболее полное представление об атмосфере жилья с его жизненно важными процессами, обрядами, церемониями, о характере прикладного искусства.
     Общность интересов при защите аулов, ущелий выразилась в особенностях крепостных и оборонительных сооружений. Защитные функции замков Джабоевых и Бозиевых сказались в ключевом расположении их по отношению к Безенгийскому и Черекскому ущельям, в их планировочных и строительных решениях, а также в умелом использовании рельефа местности, утолщениях стен из плотно пригнанных камней, в устройстве окон-бойниц, развернутых в сторону ожидаемого врага. Совершенно неповторимый облик каждого из крепостных сооружений рождался в основном из особенностей природного окружения. Трудно переоценить творческий опыт народных строителей в деле организации пространственной среды для постройки, использовании при этом самых выгодных природных условий. Даже на высоком уровне современной строительной техники этот опыт может иметь практическое значение в разрешении подобных проблем профессиональным искусством архитектуры.
     Войлочное ковроделие было очень демократичным по доступности материала в овцеводческом хозяйстве горцев, по несложности изготовления, по простоте и ясности художественных средств. Тесно переплетаясь с техникой валяния, веками разрабатывались в ковроделии основы геометрического орнамента, ставшего основой строгих композиционных построений ала кийизов - ковров с вваляным узором. Более живые и подвижные композиции строились на основе криволинейного орнамента, среди элементов которого были солярно-геометрические мотивы, уходившие корнями в эпоху бронзы на Северном Кавказе.
     Древнетюркские художественные традиции можно проследить в формах аппликативных кошм жыйгыч кийизах. Основой их орнаментальных построений служит один из древних мотивов орнамента степных кочевников - узор “бараньи рога” (къочхар мюйюз). К степным же истокам восходит и сама аппликационная техника, построенная на цветовых контрастах, и удлиненная форма войлочных ковров. Связанные с патриархальными формами быта, полочные аппликативные ковры в отдельных орнаментальных мотивах сохранили отголоски древнекавказских верований.
     Современные по формам и образному содержанию, более изящные и нарядные по выполнению, бичген кийизы - ковры с врезанным орнаментом выделяются более жизнерадостной тональностью. Своей цветистостью они органично входят в новый интерьер домов колхозников. Явное происхождение растительных форм бичген кийизов из “роговых мотивов”, собственная линия их развития, так же как и в первых двух типах узорных войлоков, свидетельствуют о длительности бытования их в рамках национальной художественной среды. Зооморфная тематика бичген кийизов ощутимыми нитями связана с кавказской фольклорной почвой, что подтверждается и аналогиями в орнаментике соседних народов.
     Хотя в самой своей характерной сущности войлочное ковроделие Карачая и Балкарии представляет собой локальный вариант искусства народов тюркоязычного мира, оно развивалось во взаимодействии и взаимовлияниях с традициями глубоко местными, общекавказскими.
     На местной основе развивалось и камнерезное искусство, представленное монументальными надгробными памятниками. Очевидное сходство большинства их с подобными надгробиями Дагестана, Кабарды, Осетии и Чечено-Ингушетии, казалось бы, замыкает балкаро-карачаевские памятники в пределах художественной культуры Северного Кавказа. Однако и в данном случае ретроспективный анализ имеющегося материала дает веские основания констатировать ряд особенностей, свидетельствующих о генетической связи некоторых балкарских н карачаевских надгробий (прежде всего антропоморфных) со степными тюркскими изваяниями.
     Стремясь целиком и полностью утвердить ислам в духовной жизни горцев, служители этой религии боролись с какими бы то ни было проявлениями в декоре надгробных камней следов языческих и христианских верований. Тем не менее окончательно изжить реликты прошлого так и не удалось: они довольно отчетливо прослеживаются в контурах тех же антропоморфных и крестовидных стел, или, скажем, в разнообразных солярных знаках, мирно соседствующих с атрибутами мусульманства - изображениями четок, кувшинов для омовения и т. д.
     В восприятии образа надгробного памятника далеко не последнюю роль играет естественная связь его с окружающей средой, пейзажем, когда особенно выпукло обыгрывается силуэт и объемы камня, его цветовое решение.
     Если распространение подобного рода произведений камнерезного искусства на Северном Кавказе теснейшим образом связано с интенсивной исламизацией края и унификацией погребального обряда, то формирование определенной общности в основных элементах одежды кавказских горцев не в последнюю очередь было обусловлено сходством физико-географических и социально-экономических условий, а также культурными взаимосвязями и известным сходством эстетических норм.
     Возникшая ни основе синтеза древнекавказских и степных Ирано-тюркских традиций, народная одежда балкарцев и карачаевцев включает в себя множество разноречивых элементов как в конструктивности кроя, так и в оформлении отдельных деталей. Национальные представления о прекрасном нашли отражение и в гармоничном цветовом колорите женского платья, и жесткой рациональности мужского костюма. В формах последнего больше стремительности, простоты и точности. Строгость цветовых сочетаний оттеняется Набором металлического оружия, блеском газырей, золотом позументов. В нем воплощается народное понятие о мужестве, удали, ловкости. В женской одежде наблюдается приближение к монументальности образа, воплощается древнее представление о женщине как прародительнице рода, охранительнице очага. Это представление воплощается в замкнутых объемах платья старухи, Б его скромных цветовых соотношениях. Оно же воплощено и в длинных девичьих платьях из нарядных тканей, в высокой остроконечной шапочке, в “ходулях”, надевавшихся в особо торжественных случаях.
     Если балкаро-карачаевская одежда, ее образная сущность в уже устоявшихся формах строится главным образом по общекавказским канонам, то отдельными своими элементами она восходит все же к степной древности. Распашные формы платья, ношение штанов как мужчинами, так и женщинами можно объяснить особыми требованиями подвижного кочевого образа жизни.
     Связи с древними культурами просматриваются не только в очертаниях кроя, но и в общей системе украшений. Так, островерхие женские шапочки напоминают формы, известные кочевникам степей еще в глубокой древности. А оформление женского платья золотым шитьем как по своим художественным принципам, так и по отдельным орнаментальным деталям хранит многое от аланской одежды. Многие мотивы золотого шитья обязаны своим происхождением технике аппликации, столь характерной для тюркских художественных традиций.
     Таким образом, народное декоративно- прикладное искусство Карачая и Балкарии как целостный живой организм может быть представлено только в развитии и переплетении самых разных художественных явлений - как древнекавказских аборигенных, так и проникших из степей Центральной и Средней Азии. В этой историко-генетической двуприродности, в синтезе автохтонных и степных ирано-тюркских традиций художественной культуры, обогащенном на различных стадиях своего развития как рядом новых формообразований, так и интенсивными культурными связями с населением сопредельных районов Кавказа, и состоит основная сущность карачаево-балкарской традиционной культуры и, в частности, декоративно-прикладного искусства.
     Известно, что в формировании семантической основы многих художественных явлений Балкарии и Карачая сказались и мифологические представления о священной силе деревьев, камней, животных, родников, озер. Народное искусство всегда было неразрывно
     связано с жизнью в самых разнообразных ее проявлениях. Праздничное, поэтическое начало, заложенное в его глубинах, стало необходимым, близким и понятным современному поколению. Вот почему творческое освоение богатств народного искусства стало актуальной задачей и для профессионального искусства нашего времени и так необходимым духовному миру современного человека. Обогащение среды, окружающей человека, декоративными формами, крепкими нитями связанными с народной художественной основой, давно уже стало для нас крайне злободневным вопросом.