ВВЕДЕНИЕ

    Народное прикладное искусство карачаевцев и балкарцев до сих пор почти не затронуто вниманием исследователей. Заполнить в какой-то мере это белое пятно в общей картине художественного творчества народов Северного Кавказа и ставит целью автор данной работы.
    Материалы, связанные с прикладным искусством Карачая и Балкарии дореволюционного периода, в основном приходится искать в этнографической литературе. Наиболее ранние сведения о народном жилище, одежде, характере оружия, о культовых постройках можно обнаружить еще в трудах ученых и путешественников XVII-XVIII веков Я. Стрейса (106), П. С. Палласа (91) и Гюльденштедта (125). Большую ценность представляют их рисунки, воссоздающие внешний облик горцев Кавказа, их одежду, вооружение. Однако господство в науке того времени евроцентрических воззрений значительно снижает ценность работ даже наиболее серьезных и объективных из исследователей. Народы рассматривались ими с точки зрения экзотичности культуры, хотя и привлекающей красочностью своих форм, но в целом отсталой и примитивной.
    Во всей своей многоликости Северный Кавказ предстал перед русским обществом в начале XIX века. В русской поэзии того времени нашли романтическое отражение и грозная красота природы, и вольнолюбивый дух горцев, и самобытность их культуры, воспетые с особой силой М.Ю. Лермонтовым: “Воздух там чист, как молитва ребенка. И люди, как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит, в дымной сакле, землей иль сухим тростником покровенной, таятся их жены и девы и чистят оружье, и шьют серебром...” (М. Ю. Лермонтов. “Синие горы Кавказа, приветствую вас”).
    Позже, с развитием капиталистических отношений и вовлечением Кавказа в общероссийский торговый рынок возникает повышенный интерес к кустарным промыслам национальных окраин. Обстоятельные исследования в этой области проводят О. В. Маргграф (77) и А. С. Пиралов (93). Но общая колониальная политика, находившая себе оправдание в концепции “примитивности малых народов”, накладывала определенный отпечаток на подбор материалов и фактов даже у этих первооткрывателей народных ремесел Кавказа.
    “Альбом исполнительных рисунков для кустарей” (10), изданный в 1913 году, позволяет ознакомиться с ковровыми орнаментами, характерными для многих народов Северного Кавказа конца XIX века.
    Большой интерес представляют сведения по этнографии карачаевцев и балкарцев, собранные на рубеже XIX-XX веков Г. Мерцбахером, и подкрепленные серией фотографических снимков (127). Эти фотографии своей документальной достоверностью способны дополнить несколько романтическое представление о горцах Кавказа, сложившееся под воздействием поэзии и рисунков художника Г. Гагарина в середине XIX века, с их ореолом идеализации в обрисовке кавказских типов, любованием экзотичной живописностью их костюмов.
    Конец XIX века был отмечен повышенным интересом и к древностям края. В 1900 году была издана фундаментальная работа П. С. Уваровой “Могильники Северного Кавказа” (112), которая до сих пор сохраняет значительную ценность.
    Но каждая из названных выше работ, даже самая научно обоснованная, не обладает необходимыми данными по интересующему нас вопросу о путях развития художественного творчества карачаевцев и балкарцев. Произведения декоративного искусства упоминаются лишь в общем арсенале памятников материальной культуры. Поэтому в поисках более цельного представления об изучаемом предмете автору приходится обращаться к совокупности различных литературных источников не только по Кавказу, но и по Средней и Центральной Азии, Южной Сибири и другим местам расселения родственных балкарцам и карачаевцам тюркоязычных народов. В поисках ответа на вопросы, связанные с проблемами генезиса искусства тюркоязычных народов, в частности, происхождением и развитием древнетюркского орнаментального комплекса и его главных мотивов, автор считал целесообразным обращаться к таким специалистам в этой области, как С. И. Руденко (102, 104), С. И. Вайнштейн (25), С. В. Иванов (47-49), Л. И. Ремпель (98) и др.
    В дореволюционной кавказоведческой литературе больше внимания уделялось изучению древнехристианских памятников, обнаруженных на земле Карачая и Балкарии, и гораздо меньше народным жилищам. Общее представление о народном жилище балкарцев и карачаевцев, о поселениях прошлого века все же можно составить по некоторым описаниям в трудах русских ученых, побывавших на Кавказе (16, 42, 54). Но подлинный интерес к народному зодчеству Балкарии был проявлен в советское время московским архитектором Э. Б. Бернштейном (22). В довоенные годы он внимательно обследовал жилища балкарцев, составил чертежи обмеров и сделал рисунки фасадов и интерьеров, разбирая типологические формы жилья как по территориальным признакам, так и по использованию строительных материалов.
    Архитектор из Ленинграда Г.В. Пионтек в небольшой, но заостренно проблемной статье о памятниках Эльтюбю (Верхний Чегем) провел нити преемственности форм балкарского жилища от древних сооружений. В анализах объектов автор подчеркнул образную выразительность народной балкарской архитектуры, выявил оригинальность приемов и сочетания в целом архитектурном комплексе селения обилия разновременных форм (92).
    В советское время наблюдается большой интерес и к собирательской деятельности, а также осмыслению памятников декоративно-прикладного искусства балкарцев и карачаевцев историками материальной культуры. Одним из первых собирателей народного искусства этого края стал Б. Деген-Ковалевский, пополнивший достоверными материалами фонды Государственного музея этнографии в Ленинграде. Им сделано много верных наблюдений в области производства различных изделий и зафиксированы характерные приемы их украшения. Но в деятельности этого ученого нельзя не отметить и некоторых отголосков пролеткультовского нигилизма 20-30-х годов. Уже определенным подбором экспонатов он ставил как бы под сомнение ценность и значимость национальной культуры, сложившейся в среде богатой феодальной верхушки. А так как в те годы отвергались предметы, связанные с бытом более зажиточных слоев населения, то в поле зрения исследователей попадали главным образом предметы крестьянского обихода, созданные из очень дешевого материала и часто лишенные художественных качеств. Они могли стать достоянием лишь этнографической науки. Большие заслуги в деле сбора и изучения памятников материальной культуры карачаевцев и балкарцев принадлежат этнографу Е.Н. Студенецкой. Начав свою научную собирательскую деятельность еще в довоенные годы, она по многим областям материальной культуры этого края явилась своего рода первопроходцем. Она одной из первых обратилась к изучению ремесел карачаевцев и балкарцев, описанию технологии изготовления и особенностей употребления ряда предметов декоративно-прикладного искусства как органической части национального быта. Обстоятельная статья Студенецкой посвящена, например, узорным войлокам карачаевцев и балкарцев; в ней показаны во взаимодействии и технология их изготовления, и орнаментика (109). Работы Е. Н. Студенецкой отличает глубокий историко-этнографический подход к источнику исследования.
    Интересные исследования в области материальной культуры Кабардино-Балкарии проводились Г.X. Мамбетовым (74, 75). В ряде своих работ указанный автор дает исчерпывающие сведения по экономике и организации производства отдельных ремесел кабардинского и балкарского народов, о связях их с бытом. В этом он как бы продолжает линию исследований, намеченную еще О. Маргграфом и А. Пираловым.
    Таким образом, сам круг интересов этнографического исследования обусловливает прежде всего освещение национальных особенностей изучаемых объектов: моста на родного искусства в этнический культуре, связей декоративно-прикладного искусства с другими сферами народного быта, т. е. решает прежде всего историко-этнографические проблемы. Материалы этнографии в этом плане служат почвой и арсеналом для искусствоведческого исследования, и в то же время искусствовед сталкивается с необходимостью специфического обзора материала по народному искусству, поскольку перед ним встает проблема классификации этих произведений с целью выявления чисто художественных закономерностей.
    Начало этой работы было положено автором летом 1968 года экспедиционной поездкой в Карачай, где был собран обширный материал по ковроделию, одежде, по народному жилищу и утвари, камнерезному искусству. В течение последующих лет (1969, 1970, 1971 гг.) автором велись сборы материалов по народному искусству балкарцев и карачаевцев. Были привлечены также архивные материалы КБНИИ, коллекции краеведческого музея г. Нальчика, а также Государственного музея этнографии народов СССР в г. Ленинграде и Государственного музея Грузии в г. Тбилиси.
    Обследование территории Балкарии и Карачая с целью выявления памятников народного творчества должно продолжаться. В научный фонд предстоит внести еще немало произведений народных мастеров. Но уже имеющиеся материалы позволяют довольно обстоятельно рассмотреть специфические черты национального искусства карачаевцев и балкарцев не только в их современном состоянии, но и проследить пути их формирования в совокупности всех культурно-исторических и социально-экономических процессов.

Hosted by uCoz