Ала кийизы

     В отличие от казахских и киргизских войлоков, где мотки окрашенной шерсти вбиваются в грубо свалянную основу и отчего орнамент получается только с лицевой стороны, балкарские и карачаевские ала кийизы, в основном, выделываются с двусторонним узором.
     Необходимо проследить сам процесс валяния, чтобы понять вытекающие отсюда художественные особенности войлока и конструктивные особенность построения его геометрического орнамента.
     Начинает мастерица с выкладки рамки всей композиции ковра специально приготовленными черными жгутами шерсти. Такими же жгутами она описывает по центру контуры крупных ромбов, делает в них решетчатые перегородки. Промежутки между центральными ромбами заполняются сквозными пирамидками из треугольников, туго сложенных из шерсти. Все основное центральное поле в свою очередь обрамляется бордюром, состоящим чаще всего из цепи мелких ромбиков или треугольников. “Чертеж” композиции кошмы готов. Теперь все оставшиеся пустоты мастерица заполняет валиками шерсти основного, преимущественно серого тона. Это фон, на котором должны отчетливо прорисовываться названные детали орнаментального построения. Весь слой шерсти равномерно раскладывается на циновке (чий) и поливается специально приготовленным горячим мыльным отваром. После этого циновку сворачивают вместе с шерстью в рулон и начинается процесс валяния (рис. 39). Ритмичными покачиваниями рулона на полу мастерицы добиваются сваляемости шерстяного слоя в полсть. Мокрую полсть для уплотнения колотят еще об пол, обминают ногами. И уже равномерно свалянную полсть полощут в реке, сушат. Готовая кошма обшивается по краю шнуром, свитым из шерсти двух цветов, чаще всего черно-белой.
     Наиболее характерными формообразующими элементами “Орнамента ала кийиза, как мы видим, являются геометрические формы- треугольники - дуа и прямоугольники - лёкумла (лепешки). Заготовленные из плотно свернутых валиков шерсти, расположенные равномерным слоем, они образуют традиционную, очень характерную композицию (рис. 41-42).
     Распределяя тоновые Отношения в композиции, мастерица стремится выделить в ней серединные клетки ромбов, расположенные по горизонтальной оси, так называемые кёзы (глаза). С этой целью сюда направляются “удары” белого (или наиболее яркого) цвета. Кийиз кёз - глазчатая кошма - одна из самых популярных ковровых композиций в Балкарии и Карачае. Большую привлекательность этим кошмам сообщает благородная гамма шерсти естественного цвета с его мягкими тональными переходами от белого до черного и тот особый сизоватый налет, который бывает у новой, только что свалянной полсти. Характер монохромного колорита узорного войлока складывался, надо полагать в крестьянской среде, которой долго были недоступны дорогостоящие привозные красители.
     В более нарядных кошмах гармоничные сочетания серых тонов натуральной шерсти оживлялись оранжевым цветом. В старину мастерицам был известен способ добывания оранжевого красителя из корней барбариса путем длительного их вываривания. Причем, в зависимости от продолжительности кипячения отвара получались разные по насыщенности тона краски - от оранжевой до густокрасной с коричневым оттенком. Вариации тона зависели и от способа самой окраски. Цвет менялся от количества погружений шерсти в раствор красителя. Цветовая гамма, построенная на добавлении только оранжевого цвета к естественной тональности шерсти, долго оставалась устойчивым признаком национальных кошм как в Балкарии, так и в Карачае.
     Отваром коры дуба и ольхи придавался черной шерсти более глубокий, насыщенный оттенок.
     К концу XIX века на Северном Кавказе большое распространение получила в каче стве красителя марена. Ее корни продавали соседним народам кумыки, разводившие марену с этой целью на плантациях. Добываемая из марены красная краска была более звучного тона, чем получаемая из корней барбариса, и вносила в колорит кошмы больше нарядного оживления. По рассказам мастериц, был известен (хотя и редко употреблялся) способ получения зеленой краски из отвара коры алычи и яблони. Другие цвета- голубой, лиловый - из местных растений не добывались и были почти неизвестны в войлочном производстве вплоть до знакомства с фабричными красителями.
     Домашний способ крашения шерсти строился из несложной, хотя и трудоемкой технологии, известной многим народам Северного Кавказа и Средней Азии (63, с. 72). Правда, в способе окраски шерсти вырабатывались и свои технологические приемы. Используя, например, в качестве закрепителя краски золу (способ, известный и у соседних народов), местные мастерицы добавляли в красильный раствор еще “глину” из Чегемского ущелья - къардаукъ. Под таким названием была широко известно среди балкарских и карачаевских мастерит РУДа, добываемая в Чегемском ущелье, содержащая железо и серу, и хорошо выполнявшая роль закрепителя в местном красильном производстве.
     Особенности технологического процесса так же, как и свойства употребляемых в производстве материалов, не могли не сказаться на сложении художественного стиля балкарских и карачаевских кошм, на их своеобраз-
     ной цветовой гамме. В ее основе был прежде всего цвет неокрашенной овечьей шерсти и небольшое количество теплых тонов, которые мастерицы в основную серебристую гамму вводили осторожно и бережно. Повторение привычных цветовых сочетаний вместе с накоплением технологического опыта способствовало утверждению национальных художественных традиций, сыгравших большую роль в воспитании эстетического вкуса народа.
     Именно здесь, на стыке материальных предпосылок и практического назначения кошм с выявлением их эстетических качеств, отчетливо постигается сущность народного прикладного декоративного искусства. Социальная его основа, как и социальная сущность фольклора, состоит в том, что она является “непосредственным идеологическим обобщением их трудового опыта, их общественной практики, непосредственным выражением их мировоззрения, морали, эстетических вкусов” (37, с. 16). Какие-то особые связи и закономерности можно уловить в суровом и мужественном укладе жизни горца-скотовода, пастуха и охотника, его непритязательного жилища. В простоте и целесообразности форм его быта, в простоте и строгом стиле всего убранства органично воспринимаются изделия крестьянского искусства.
     Тяготение к яркому открытому цвету, к смелым цветовым отношениям – ярко-розового с зеленым или желтого с лиловым, красного с зеленым, как уже упоминалось, возникло сравнительно поздно, в связи с широким применением в кошмовалянии фабричных красителей. Необычность этих цветовых сочетаний увела производство от прежних эстетических норм, сложившихся в течение многих столетий.
     В современных условиях это не могло не способствовать созданию иных художественных закономерностей. Появились типы узорных войлоков, декоративность которых усилена. Это было связано с более жизнерадостными формами современного быта. Но национальные художественные традиции сохраняют и здесь свою силу. Цветовая насыщенность современных ала кийизов сдерживается четкостью построения самой композиции, черными контурами основного рисунка. А главное, мастерицы по-прежнему оставляют основным цвет неокрашенной шерсти, активно вводя ее черно-белую тональность в общее цветовое построение. В традиционных ала кийизах, построенных в монохромной гамме, подчеркнуто выявляются конструктивные особенности их узоров. Именно здесь раскрывается их художественная особенность - графичность. Правда, цвет в них не всегда занимает подчиненное положение по отношению к рисунку. Многие старинные кошмы воспринимаются почти живописными, как бы построенными на дымчато-сизоватой тональности неокрашенной шерсти.
     В современных войлочных коврах с их яркими цветовыми сочетаниями декоративное воздействие усиливается черными контурами рисунка. Они являются как бы объединяющим элементом колорита, и в то же время остаются композиционно-конструктивной основой общего орнаментального построения.
     Как явление народного искусства, войлочные ковры балкарцев и карачаевцев представляют собой единое художественное целое - со своими приемами орнаментирования плоскости, со своими особенностями развития. Поражает само богатство и многообразие форм узорных кошм, в которых с наибольшей полнотой выражена творческая сила народа, его художественные способности.
     В народном декоративно-прикладном искусстве, как и в других видах творчества, встречаются, как известно, произведения как более совершенные, так и менее искусные, “примитивные”. А поскольку “марксистской эстетике в одинаковой мере чуждо и третирование фольклора в целом, как якобы, “примитива”, “архаики” и т.п., и ложно-романтическая идеализация его, как будто бы всегда и во всем совершенного искусства” (37, с. 95), то таким образом определяется одна из главных задач, которая заключается в подборе наиболее характерных произведений войлочного ковроделия, подлежащих конкретно-историческому анализу и оценке их как с позиций современных требований к этому феномену народного искусства, так и эстетических запросов самого народа в лице мастера.
     Если рассматривать в этой связи самые распространенные типы балкарских и карачаевских кошмала кийизов - то их стилистические особенности легче всего классифицировать по территориальному распределению. В каждом ущелье Балкарии и Карачая, где долго сохранялись в виде пережитков родоплеменные объединения, закреплялись свои излюбленные мотивы орнамента, складывался свой запас художественных форм и композиционных решений. И даже самые популярные композиции, типичные для общенациональных традиций войлочного производства, в каждом отдельном ущелье имеют свои локальные варианты. Если взять, к примеру, самый популярный геометрический орнамент кёз кийиза, то мы увидим, как в каждом отдельном случае эта довольно однообразная на первый взгляд линейно расчерченная ромбическая композиция приобретает какие-то особенные, характерные только для данного ущелья, черты.
     В Баксанском ущелье такой характерной особенностью являются полукружия, из которых составляется бордюрное обрамление, известное у мастериц под названием тогъай къыйыр (табл. 1). Эти округлые арочки, охватывая непрерывной цепью всю кошму, придают ее композиции, строгой до чертежа, ощущение большей легкости, даже некоторой плавности. Форма арочного бордюра, типичная только для Баксанского ущелья, складывалась, вероятно, под влиянием сванского народного искусства, в орнаменте которого наиболее характерным и распространенным мотивом является дуга.
     Но не исключается и другой путь образования арочного мотива тогъай къыйыр. Например, посредством постепенного закругления линии зигзага - одного из исходных мотивов местных орнаментальных форм, часто применяемого в бордюре. Совмещение зигзага с зубчатым мотивом, тоже очень распространенным в бордюре, вполне могло дать эту характерную форму - цепи треугольников, очерченных дугами. В образовании арочного бордюра могли иметь значение обе причины, - и влияние сванского искусства, и технико-производственные моменты.
     Домашнее изготовление узорных кошм было распространено больше всего именно в Баксанском ущелье. Здесь и теперь в ковровом производстве национальные традиции воспринимаются в наиболее развитых формах. Интересно наблюдать, как эти формы видоизменяются от применения современных красителей. Созданный в монохромной гамме кийиз, с его укрупненными решетчатыми формами по центральному полю, отличается логической ясностью композиции. Арочный бордюр сообщает ему текучую плавность. Композиция в своих ритмах спокойна и нетороплива. Но, обретая насыщенные анилиновые сочетания, она становится напряженной от беспокойного ритма цветовых пятен. Мастерицы Баксанского ущелья используют эти художественные приемы в самых разнообразных комбинациях, обогащая традиционные формы кёз кийиза - “глазчатой” кошмы. Композиции обогащаются то за счет добавочной бордюрной линии, к примеру, внутренней цепочки ромбиков, то их центральные ромбы снабжаются широкими ленточными рамками, иногда даже двумя, и, как правило, весьма насыщенных тонов (табл. 1). Декоративные рамки ромбов, повышая общее цветовое звучание ковра, в то же время более плотно сжимают среднее его поле по горизонтали. Но ярко-белые кёзы особенно отчетливо выделяются в таком декоративном окружении, сохраняя характерные черты традиционной кошмы.
     Рассмотренный нами геометрический рисунок ковров с арочным бордюром известен далеко за пределами Баксанского ущелья. В Карачае он и теперь еще называется Баксан оюу - баксанский орнамент. Такое распространение орнаментальных форм объясняется не только художественным влиянием, но и близкими историко-культурными, даже родоплеменными связями, поскольку многие фамилии карачаевцев являются выходцами из Баксанского ущелья.
     В Карачае геометрический узор ромбического характера приобрел и свои местные черты - ромбы центрального поля здесь часто обрамляются бордюром из цепи ромбиков, поставленных на угол. Перечеркнутые серединной чертой попеременно то вправо, то влево, они образуют в бордюре своеобразный “спотыкающийся” ритм. Этот излюбленный мотив у карачаевских мастериц дал название кошмам - къыйыкъ забило (как бы “кривые ноги”). Подобный художественный прием - перебивание плоскости отрезками попеременных направлений - применяется часто и при заполнении центральных ромбов. Такие беспокойные композиции встречаются нередко и у балкарских мастериц, где имеется для них специальный термин - терс аякъ - “переплетающиеся ноги”.
     Наиболее четко сложившаяся композиция къыйыкъ забиле встречается в карачаевском селении Хурзук. Здесь мастерицы вписывают отрезки прямых в центральные ромбы, а также опоясывают их цепью пересеченных наискось ромбиков. Замыкается такая композиция глухой черной каймой по краю (табл. 2).
     Построенные на черно-белых тональных переходах натуральной шерсти (иногда с добавлением спокойной теплой расцветки), кошмы типа къыйыкъ забило отличаются строгой симметричностью орнамента, особой уравновешенностью его элементов. И традиционность монохромной гаммы, и четкое расположение деталей, их выверенность в ритмических повторениях заставляют предполагать, что здесь мы имеем дело с очень старой, давно устоявшейся схемой. Лишний раз это подтверждается и той органичностью, с какой мотивы къыйыкъ забиле (или терс аякъ) вписываются в самые различные ковровые композиции.
     Другой характерной особенностью в узорных построениях некоторых типов карачаевских войлочных ковров является применение кружкового мотива. В отдельных, самых примитивных кошмах кружки вписываются в центральное поле несколькими рядами. Так они образуют замкнутую композицию из крупной окружности в центре и обрамление из четырех небольших угловых кружков. Судя по ограниченности распространения этих элементов, по архаичности форм тех кошм, где они применяются, кружковой орнамент связан с древними угасающими традициями края.
     Правда, в настоящее время карачаевские мастерицы охотно совмещают яркие кружковые мотивы и с современными формами геометрического орнамента, очень его оживляя. В некоторых ковровых композициях сплошные ярко-красного цвета кружочки заменяют порой даже традиционные дуа. Своеобразного художественного эффекта добивается мастерица X. Кочкарова из селения Даут, используя эти разноцветные мотивы и в традиционной геометрической композиции. Декоративно разрабатывая центральное поле на контрастах дополнительных цветов - зеленого и красного, сдерживает их черными геометрическими контурами традиционного кёз кийиза. Белые ромбики бордюра как бы вспыхивают разноцветными кружочками в серединках, что сообщает всей кошме большую нарядность. Художественное чутье подсказало мастерице фон бордюра сделать как бы на растяжке - серого и черного, которые оттеняют острые кончики белых ромбиков, придавая бордюрной ленте почти кружевную легкость (табл. 3).
     Следует упомянуть еще об одном типе карачаевских кошм, аналогии которым встречаются в войлоках - набади - грузинских горцев. В их орнаментике используется так же двойная контурная линия с внутренними перекладинами. Этот интересный декоративный прием известен и в селении Карасу Хуламского ущелья, но в очень своеобразной архаичной композиции.
     Но рассматриваемые кошмы из Старой Джегуты построены в иных художественных традициях. В них как-то особенно выявляются наиболее традиционные орнаментальные формы в специфических качествах войлочного ковра: несколько расплывчатые очертания спиралеобразных фигур, звучность цветовых сочетаний, округление ромбов, превращенных в овалы. Живость сочетаний красных и синих фигур в одном войлоке (табл. 4--?), пастельная мягкость розовых и светло-серых - в другом (табл. 4-2) оттеняются по законам контраста черным цветом фона и широкой каймы. Черты декоративности в обеих кошмах усиливаются и спиральными завитками золотисто-охристого цвета, помещенными между ромбами, а так же двойной белой линией контура с перекладинами в промежутках. Мягкие укрупненные элементы орнамента джегутинских кошм, чередуясь в строгой последовательности с легкими ажурными завитками, воспринимаются довольно торжественными в общем-то несложных композициях.
     Необходимо отметить, что в ущельях Карачая наибольшее распространение получило производство войлочных ковров с ввалянным узором. В основном это геометрические формы, и, благодаря специфике выкладки орнаментальных фигур и валяния, ковер получался с двусторонним узором. Ала кийизы с криволинейным орнаментом, например джегутинские, изготавливались в технике “налепа”, когда фигуры орнамента вбивались в полусвалянную основу, и узор получался односторонним.
     В кошмах Хуламо-Безенгийского ущелья Балкарии орнаментика ала кийизов отличается дробной разбивкой на ромбы, многоярусностью их композиции. Заполняющий центральное поле почти целиком, геометрический узор воспринимается здесь почти раппортным. Перегруженность композиционных построений безенгиевских кошм сочетается к тому же с повышенной цветистостью. С целью облегчения узоров безенгиевские мастерицы активную роль отводят серому цвету натуральной шерсти. Широкие серые полосы разбивают плоскость ковра по диагональной схеме на мелкие яркие ромбы. Наряду с серым фоном черные контуры помогают организовать это многоцветно в единое целое, придают ему известную согласованность (табл. 5-1).
     В отдельных случаях мастерицы придерживаются традиционной цветовой гаммы, выдерживая прежнюю скупость красок в сочетаниях охристого с цветом натуральной шерсти. Тогда узор при всей однотипности раппорта, привлекает своей четкостью и ритмичностью. В нем выразительно выделяются главные орнаментальные мотивы, такие, как ярко-белые кёзы по центральной оси и вьющаяся гирлянда трилистника алма терек - по бордюру (табл. 5 - 2).
     Как уже отмечалось, в карачаевских и балкарских войлочных коврах бордюрные каймы дополняют композицию, придают ей более завершенный вид. Центральное узорное поле кошмы и ее кайма всегда взаимодействуют. Но выразительность ковровой композиции меняется в зависимости от их соотношения. Например, в рассмотренных войлоках Хуламо-Безенгийского ущелья кайма по сравнению с тяжеловесной, плотно заполненной серединой играет явно второстепенную роль.
     В коврах селения Бабугент (на слиянии Хуламо-Безенгийского и Черекского ущелий) общепринятые соотношения бордюра и центрального поля нарушаются. Наиболее излюбленная у бабугентских мастериц широкая и более богатая кайма составляется из двух крупных бордюрных полос. Она проходит лишь с продольных сторон кошмы и, разрывая замкнутость композиции, совершенно меняет ее характер. Обе бордюрные полосы (внутренняя - из цепи треугольников и наружная - ветка трилистника) сжимают центральное поле по горизонтали, оставляя для серединных ромбов узкое пространство (табл. 6-1). В середину здесь вписывается до шести - семи ромбов, но они остаются ведущими фигурами композиции.
     Светлые ромбы с оранжевой “глазчатой” сердцевиной, словно нанизанные на горизонтальную ось, четко выделяются на темном фоне. Серые, черные, оранжевые и белые треугольники, вписанные между двумя продольными светлыми полосами бордюра, своим ритмом подчеркивают горизонтальное движение композиции, скользящий характер которому дополнительно придают и плавные изгибы стебля трилистника.
     Особенно сильное впечатление производят бабугентские ковры не только своей удлиненной сквозной композицией, основанной на четком ритмическом повторе ромбов центрального ряда треугольников и стеблей бордюра, но также и ритмов цветовых пятен. Особая прелесть их колорита построена на серебристой тональности натуральной шерсти со скупым добавлением оранжевых пятен. В некоторых кошмах этого типа крайняя бордюрная полоса составляется из ряда парных завитков - къочхар мюйюз - “бараньи рога”. В геометрических композициях этот мотив снимает излишнюю жесткость (табл. 6-2).
     Особый декоративный эффект достигается введением кружковых мотивов, размещенных в строго ритмическом порядке в промежутках между рогообразными фигурами, где они как бы повторяют их завитки. Создается своего рода цепь из легких закруглений, идущая вдоль бордюрной линии.
     В наиболее архаичных кошмах сочетание мотива парных рогов с геометрическим орнаментом кажется еще несколько механическим. Это наводит на мысль, что здесь соединились два хронологически разных орнаментальных стиля. Особенно наглядно это можно проследить на небольшом коврике из с. Карасу. Здесь крупные парные рога вырастают прямо из мест сращения центральных ромбов. В этой композиции остро ощущается желание мастерицы во что бы то ни стало связать два важных и необходимых орнаментальных мотива, имевших, вероятно, не только декоративное, но когда-то и смысловое значение (табл. 7 - 1).
     При дальнейшем развитии рогообразного мотива в узорах ала кийизов вполне определились его декоративные качества. Он органично вошел в общую композицию, в данном случае в бордюрные обрамления геометрического центрального поля. Легко прорисовываясь на темном фоне кошмы, рогообразные фигуры плавно сочетаются с зубчатым бордюром, внося в строгую композицию мягкость и усиление живописности (табл. 7 - 2).
     В основе композиций войлочных ковров Чегемского ущелья лежат аналогичные общенациональные исходные мотивы геометрического орнамента. Но из обычного небольшого числа известных нам элементов здесь создается то многообразие орнаментальных композиций, которое свидетельствует тоже и о творческой фантазии чегемских мастериц, и об их собственном понимании законов симметрии и ритма (табл. 8-1, 2).
     В наиболее характерных композициях чегемских ковров система ритмических повторов решетчатых ромбов создает ощущение большой легкости и свободы. В линейный контур крупных центральных ромбов вписываются ряды более мелких ромбиков. В них, как обычно, по горизонтальной оси помещаются традиционные решетчатые кёзы. Во втором внешнем ряду ромбов располагаются горизонтальные прямоугольники. Они создают дополнительный ритм фигур, с удивительной непринужденностью согласующихся с треугольным бордюром. Чувство органичности и цельности построения усиливается традиционной веткой трилистника - юч бармакъ - легко обегающей композицию ковра со всех сторон (табл. 8-1).
     Яркой декоративной деталью здесь выделяются характерные для кошм Чегемского ущелья косые кресты, как бы перечеркивающие центральные ромбы. Они четко выделяются белым или иным ярким цветом, хотя самостоятельного значения как элементы узора эти кресты не имеют. Мастерицы отводят им служебную роль перегородок для разделения крупных ромбов на более мелкие ячейки. Наверное, по этой же причине крест как орнаментальная деталь не имеет устойчивого термина. В его названии замечается какая-то приблизительность - он называется то къылыч - “дуга”, то айры къаш - “рогач”, то чалдыш - “клетка”. Конкретное же наименование жоркач - “крест” - в орнаментике балкарскими мастерицами не употребляется.
     Таким образом, ритмическая канва чегемских кошм строится из привычных геометрических элементов при известной свободе и разнообразии их компановки. Своеобразный художественный эффект создают прямоугольники в горизонтальном положении, которые вписываются в чегемских композициях довольно часто в ромбы центрального поля. В другом случае, вместо привычных дуа - сквозной пирамидки из треугольников, - в промежутках между центральными ромбами образуются и дополнительные ромбы, вследствие чего центральное поле почти сплошь заполняется решетчатыми формами. Здесь как бы формируется плотная многоярусная композиционная разбивка поверхности, характерная для кошм Хуламо-Безенгийского ущелья.
     По-своему решают чегемские мастерицы и ромбический бордюр с его укрупненными фигурами (тертгюл). разбитыми также па решетки (табл. 8 - 2). Это, со своей стороны, придает композиционным построениям своеобразную выразительность, подчеркивает их геометрические формы.
     Излюбленные мастерицами Чегема цветовые сочетания темно-красного, черного и оранжевого с серым отличают их довольно сдержанную гамму. Хотя в настоящее время используются и яркие насыщенные цвета для усиления их праздничности.
     На естественной тональности шерсти в сочетании со скупо введенным цветом развивается одна боковая линия чегемского орнамента. Она представлена кошмами нижней части ущелья селений Хушто-Сырт и Нижний Чегем. Здесь уже хорошо известные мотивы - комбинации ромбов, зубчиков, прямоугольников - составляют довольно изощренные композиционные построения, отличающиеся более своеобразной разбивкой плоскости. Ряды зубчиков, помещенных во внутренний контур центральных ромбов, образуют их изрезанный силуэт. Очень характерны и другие заполнения ромбов, сделанные наподобие шахматной разбивки черно- белыми треугольниками.
     Группа ковров из Хушто-Сырта выделяется, как правило, и повышенными техническими качествами - более плотным валянием, однородностью фактуры. Это объясняется и тщательностью подбора овечьей шерсти, и особой мастеровитостью жительниц.
     Большим разнообразием узорных войлочных ковров отличается Черекское ущелье. Наряду с традиционным способом двусторонней выкладки узора здесь применяется и техника “налепа”, которая позволяет выкладывать рисунок тонко свитым жгутом или даже шнуром по подусвалянной основе. А это, в свою очередь, позволяет придать рисунку необычную при обычной технике выкладки гибкость и прихотливость. Узор получается односторонним.
     Художественные особенности войлоков Черекского ущелья могут быть представлены, в основном, композициями кошм аула Верхняя Балкария. Геометрический орнамент кёз кийизов широко известен и черекским мастерицам. Но здесь он соседствует с мотивами самых разнообразных, порой очень древних форм. В большинстве узорных войлоков кёзы - “глаза” с этими элементами увязываются с той простотой и органичностью, которые обычно свидетельствуют об издавна сложившихся традициях.
     Древность многих исходных орнаментальных мотивов, гибкость их рисунка, непринужденность в компановке форм придают черекским, в общем-то традиционным, композициям большую выразительность и своеобразие. В центральные ромбы вписываются здесь такие архаичные мотивы, как крест с заоваленными концами (подобие свастики). А стороны ромбов закручиваются завитками, наподобие бараньих рогов. Легкая линейная композиция центрального поля часто заполняется в пустотах между центральными ромбами множеством мелких фигурок - роговидных завитков, крючков, сердцевидных и S-образных фигур (табл. 9-2).
     Порой композиция верхнебалкарских узорных войлоков решается в таких же легких, несколько “пряничных” цветовых сочетаниях - розовых, желтых, зеленых. Необходимое равновесие и устойчивость этим облегченным по цвету построениям сообщает обязательная широкая кайма, состоящая из двух контрастных полос - цветистой и черной. Своей плотностью они уравновешивают фигурки середины, черным цветом оттеняется их яркость.
     В распространенной в Черекском ущелье композиции кёз мюйюз главным элементом орнамента является ромб, включающий свастикоподобную фигуру кёз мюйюз - “рогатые глаза”, S-образные фигуры сюда вписываются как заполняющие орнаментальные мотивы. Один из найденных мною архаичных вариантов этого типа ковров отличается не только монохромностью цветового решения, но и при лаконизме деталей - аскетичностью композиции (табл. 10-1). Вихревое движение главных фигур усиливается еще и волнами “бегущей спирали” бордюра.
     Более современные варианты кошм типа кёз мюйюз, сохраняя общепринятый композиционный принцип, строятся на особо ярких цветовых контрастах. Так, центральные ромбы могут быть зеленого или голубого цвета, выделяясь на ярко-красном или глухом красно-коричневом фоне основного поля. А главные фигуры орнамента - кёз мюйюз - в этой насыщенной цветовой гамме как бы горят контрастно желтым цветом. Уравновешивает эту цветистость черный силуэт “бегущей спирали” (с красной окантовкой), плотно замыкая собой всю композицию вместе с обязательной широкой черной каймой по краю (табл. 10 - 2). Второстепенные детали орнамента, наращиваемые в этой композиции вокруг главных фигур, выполняются, в основном, легкими линиями. Это - “крючки” - ыргъакъ, рогообразные завитки, словно прорастающие вовнутрь центральных ромбов, и трехлепестковые розетки или комбинации из трех S-образных фигур. Все это должно заполнять пространство между ромбами, образуя довольно затейливый беспокойный фон. Поэтому довольно непринужденно воспринимается движение слева направо и завитков кёз мюйюза, и волн “бегущей спирали”. Аналогии композициям кёз мюйюз встречаются в туркменском ковроделии (20, табл. 48). Определить долю самостоятельности в развитии балкарских форм представляется нелегким делом. О прямом заимствовании речь не может идти уже в силу большой отдаленности этих народов. Хотя отдельные туркменские племена л проживали на Северном Кавказе, но контактов у них с балкарцами Черекского ущелья не было. Скорее всего, здесь можно предположить этногенетические связи на довольно раннем этапе. Тем более, что орнаментика балкарских кошм этого типа прослеживается в эволюции от форм архаических к более развитым.
     Выкладка орнамента цветным шнуром по полуподготовленной основе - один из отличительных признаков черекских ала кийизов. Их тонкий криволинейный узор на войлоке мог быть только односторонним. Устойчивость их традиций, эволюция этих орнаментальных мотивов позволяет предполагать существование здесь той и другой техники - вваливания и “налепа” с давних пор.
     Отдельные аналогии криволинейного орнамента черекских кошм наблюдаются также и в тушинском ковроделии Грузии. Поскольку закавказские тушины не соприкасаются с балкарцами и карачаевцами, то приходится, видимо, иметь в виду типологическое сходство.
     В этой черекской группе ковров выработаны отличительные декоративные приемы, как выкладываемые орнаменты витым черно-белым шнуром. Рамки центрального поля и его главных ромбов своим контуром резко выделяются на любом самом цветистом фоне. Все остальные криволинейные элементы орнамента, заполняющие ромбы и промежутки между ними, как бы отступают на второй план, кажутся более глухими в цвете.
     Исконность характерного узора подтверждается наличием в нем идущих из глубокой древности орнаментальных мотивов. Середину центральных ромбов, например, занимают кружковые элементы жулдузла - “звезды”. Довольно часто встречающиеся в ковровых композициях, они, возможно, отражают древние космогонические представления местных племен. На почтительное отношение к этому мотиву указывает окружение его венцом спиральных завитков, словно вырастающих на внутренних стенках ромбов. И дробный ритм фигурок заполнительного орнамента - черных, желтых, зеленых завитков, которые могут восприниматься как бы таинственными письменами, собранными по традиционной схеме ала кийиза.
     Значения древних символов уже забыты, переосмысливаются их названия, отражающие теперь в основном более непосредственные ассоциации с реальным миром. Сейчас трудно определить, что именно означали фигуры орнамента, похожие на закрытые скобки, которые мастерицы называют жингирик оюу – “локоть”. Три пары угловатых крупных розовых фигур отчетливо вырисовываются на основном темно-зеленом фоне. Они и в самом деле напоминают согнутые локти, особенно средняя пара с ее широко расставленными углами. Их красные серединки связывают эти крупные фигуры с красным же бордюром “бегущей спирали”. Мотив жингирик - видно, упрощенная форма известного в орнаменте ряда тюркских народов мотива “скобки”. В своеобразной композиции этой кошмы крупные лаконичные детали полны особой выразительности и даже известной монументальности.
     Значительный интерес представляют художественные формы бордюров кошм. К наиболее распространенным элементам бордюра карачаевских и балкарских ала кийизов относятся зубцы (быхчы - “пила”) и примыкающий к ним зигзаг, который сам в некоторых случаях может восприниматься как контур зубцов (табл. 11-1,10).
     Зигзаг - один из самых простых и популярных мотивов обрамления кошм. При ближайшем рассмотрении он является и одним из формообразующих элементов многих орнаментальных построений. В самых примитивных композициях зигзаг заполняет все серединное поле, разделяя его на ряд горизонтальных полос. В других случаях два зигзага, пересекаясь, образуют ряд ромбов и более сложные их комбинации. Совмещаясь же с другими элементами, например, с зубчатым бордюром, незаметно при этом округляя форму, зигзаг теряет иногда даже сходство с первоосновой, воспринимается арочным бордюром (уже знакомый нам тогъай къыйыр) (табл. II-5).
     Бордюрный зигзаг порою превращается и в растительные формы. Легко себе представить, что именно зигзаг стал исходным мотивом при образовании таких форм орнамента, которые известны под названием алма терек - “ветка яблони”. В отдельных примитивных вариантах видно, как изгиб стебля еще сохраняет откровенную жесткость зигзага, а трилистник топорщится прямыми отростками, вырастая прямо на вершинах сгибов. Наверно потому и значится этот мотив у мастериц как юч бармакъ - “три пальца” или таукъ аякъ-”куриная лапка” (табл. II-6,15). С течением времени зигзаг в руках мастериц расцветает почками трилистников, которые, округлившись, принимают цветочнообразную форму. А основной стержень мотива становится более волнообразным, гибким. Так мог формироваться мотив цветущей вотки яблони - алма терек - один из излюбленных мотивов карачаевского, а также балкарского орнамента. Он с успехом применяется в разных видах прикладного искусства - в вышивке национального платья, в резьбе по камню. Правда, в ала кийизах этот растительный элемент воспринимается не всегда органичным. Строго симметричные геометрические композиции войлоков все же контрастируют своей неподвижностью и легким круговым движением вьющегося стебля алма терек.

Hosted by uCoz